С самого раннего утра моего детства и по сей день меня поражает вероломное, кирзово-сапожное, трамвайно-склочное хамство. Каждый год прожитой жизни оставляет на душе шрамы печального опыта. Одни уже давно зарубцевались и лишь нет-нет, напоминают о причененной когда-то боли. Иные кровоточат опытом потрясающих открытий и по сей день.
Помню, каким внезапным был для меня миг познания человеческого зла. Как жук, ослепленный скоростью своего полета- внезапно врезался он в зрачек ребенка .
Моей маме в то время еще не исполнилось и 30-ти лет. В те веселые брежневско-застойные годы джинсовых фетишей и виниловых идолов, мои дружные родители осуществили свою мечту и купили свой первый в жизни автомобиль. Белый, как классический, балетный лебедь. Грохочущий и дрожащий от избытка энергии в маленьком, неказистом тельце отбойного молотка. Ревущий голосом оскорбленного медвежонка, породы «Запорожец».
В те годы моя мама была в нашем городе одной из немногих амазонок- укротительниц «механических апельсинов».
А еще у нее была…шляпка. Каждая дама имеет свои галантерейные пристрастия: парфюм, косметика, шелковое белье, аксессуары…да, мало ли? Страсть моей мамы – мягкие, с широкими, волнующимися полями – шляпы, заверщенные элегантными- как усы Тараса Бульбы- бантами ; крошечные, как чайное блюдце – «таблетки», подернутые инеем вуалеток, усыпанных звездочками «мушек».
Первая и многие годы -самая любимая шляпка, до сих пор хранится в коллекции маминого гардероба. Мой папа купил ее в Риге, городе с - не добитыми советским образом жизни- буржуазными вкусами.
Шляпка была сотворена из какого-то неведомого коктейля синтетики и бархата малинового цвета. Ее тулью стягивал обруч атласной ленты- блестевшей на солнце всеми оттенками винно-бургундского заката- с неприменным кустиком классического банта.
В тот злопамятный для меня день мы с мамой возвращались из аэропорта. Папина судоходная компания остро нуждалась в непьющих специалистах мореходной практики, в связи с чем моего папу в очередной раз отозвали из отпуска. Моя мама в то время еще только начинала свою карьеру автолюбителя, а спидометр нашего «Запорожца» – накручивал свою первую тысячу киллометров.
Таяла весна. Рыхлая снежная грязь лежала на обшарпанных бордюрах и голодные вороны рылись в мусорных контейнерах кондитерской фабрики. На перекрестке, близ этого мрачного строения- душно пропахшего шоколадными испарениями- открыл свой желтый глаз дорожный светофор, и наш белый конек-горбунок- произведенный на свет в авто-мастерских славного Запорожья- банально заглох.
Светофор излучал изумрудную улыбку, вокруг нас нетерпеливо ревели чужие табуны двигателей механических лошадинных сил. А наш неказистый ослик был упрямо неподвижен.
Мама кусала губы, срывая на них свою досаду. Ее дрожащие, тонкие пальцы рвали мертвое железо ключа зажигания, стараясь оживить застывший мотор. А вокруг бесновались неожиданной задержкой своего суетливого движения – большие, сильные мужчины. За окнами нашей жестяной коробчонки фантастической злобой искажались человеческие лица. Мужчины и женщины- в автомобилях,
окружавших наш замерзший островок – кричали, на все лады издеваясь и проклиная моего самого дорогого человека на свете, не столько за то, что она посмела покуситься на святое мужское дело – управление автомобилем. За сей проступок ее оскорбляли лишь презрительными насмешками. Но настоящую, искреннюю ненависть у окружающих нас хамов вызывала именно мамина шляпка. Быки реагируют на красный цвет, не в пример, благороднее окружавших нас людей...
Мне было пять лет. Я еще не понимала: ЗА ЧТО эти люди так злы на нас? Помню, я очень испугалась тогда. Но не запакала. Я была потрясена невероятным, страшным открытием: есть люди, которые могут нас ненавидеть. И еще я на всю жизнь запомнила этот день, потому что впервые увидела на прекрасном, добром и самом нежном лице моей мамы – слезы, вырванные из ее глаз, мертводушными, злыми людьми.

Источник: http://marchant-1.narod.ru/simple10.html